В “Патриоте” Джейсон Айзекс играет жестокого британского полковника Тавингтона, одного из длинной вереницы злодеев, которых изобразил живущий в Лондоне актёр, но роли жестоких людей противоречат его мягкому характеру
Когда Джейсон Айзекс пришел в Королевский национальный театр на прослушивание для пьесы Тони Кушнера “Ангелы в Америке”, он точно знал, какую роль хочет. Он настаивал на том, чтобы сыграть охваченного тревогой Луиса, история которого до некоторой степени основана на жизни еврейского драматурга-гея. Лондонские продюсеры подняли брови. Они задумали роль немного побольше для Айзекса, восходящей звезды британского кино и театра. Но актёр не был ею заинтересован. “Послушайте, я играю всех этих крутых парней, и убийц, и сильных, сложных героев, - сказал он продюсерам. – В реальной жизни я трусливый нервный еврей. Могу я хоть раз сыграть такого на сцене?”
Айзекс в роли Луи получил замечательные отзывы, но он остаётся наиболее известным, по крайней мере в прессе, как первоклассный злодей. Он был “футуристической противоположностью” Курта Рассела в “Солдате”, врагом Денниса Куэйда в “Сердце дракона”, жестоким бывшим террористом Ирландской республиканской армии в “Разведённом Джеке” и психованным солдатом в вызвавшем полемику мини-сериале Би-Би-Си “Штатские”. Сейчас на экране (в киноэпопее про Американскую революцию “Патриот”) он убивает детей на глазах их родителей, сжигает живьем жителей городка в церкви и бьет саблей Мела Гибсона в сцене ужасного рукопашного поединка.
Его британский полковник Тавингтон на самом деле настолько злобный, что британская пресса пришла в бешенство: гневная статья в “Лондон Экспресс” за 14 июня, озаглавленная “Голливудский расист распространяет ложь о Британии”, ругала Тавингтона и других английских персонажей, называя их “трусливыми, отвратительными садистами” (Entertainment Weekly). “Нью-Йорк таймс” выразилась иначе: “Зло на экране, возможно, не достигало таких уместных пропорций с тех пор, как Рэйф Файнс сыграл принёсшую ему успех роль в “Списке Шиндлера” в 1993 году”, - писала газета об Айзексе. Во время интервью нашему журналу актёр, которому сейчас под сорок, едва ли был злобным. Он был остроумным, разговорчивым и весьма откровенным, потчуя журналиста историями, показывающими, что он не “крутой парень”, а “полный слабак”. В тот раз он летел домой, после того как навестил своих родителей, живущих сейчас в Израиле, и солдат с соседнего места узнал в нем “того парня из “Штатских”. “О, вы были потрясающим, вы были таким жестоким”, - восторгался этот человек. “Однако он был шокирован, когда я плакал на протяжении всего фильма, который показывали в самолете, - “Опус мистера Холланда”, - делится по секрету актер.
Затем были пробы Айзекса для “Патриота”, где продюсеры спросили его напрямик, умеет ли он ездить на лошади. “Я сказал: “О, олимпийский стандарт”, но я соврал, - признается он. – Я был в ужасе”. И когда Айзекс всхлипывал всю дорогу во время первого просмотра “Патриота”, его девушка напомнила ему, чтобы он вытер глаза, потому что зажигается свет, а он – “плохой парень”.
“Я ужасный трус; меня все время били, а я никогда никого не ударил, - говорит он, его непринуждённый тон становится серьезным. – И я думаю, эти экстремальные роли, которые я играю, являются своего рода терапией, катарсисом для меня. Может быть, одна из причин, почему они у меня хорошо получаются, - то, что меня всегда задирали, я же – никогда, - актер делает паузу, а затем хохочет: - Эти роли – моя месть”.
Глядя на Айзекса в “Патриоте”, головореза и щёголя в красной униформе, на то, как сверкают его глаза, когда он рубит саблей, трудно поверить в то, что он стал актёром отчасти из-за оставшегося страха антисемитизма, который он испытывал как еврей в Великобритании.
Страх, говорит он, передался ему от родителей и других людей из сплочённой еврейской общины Ливерпуля, основателями которой были его предки из Восточной Европы. Община была изолированная, вспоминает Айзекс, и маленький Джейсон ходил в еврейскую школу и дважды в неделю – в хедер (еврейская начальная школа для обучения мальчиков основам иудаизма). Затем семья переехала в Лондон, и антисемитизм, о котором Айзекс знал только в теории, стал реальностью. Были нападения на местную синагогу, а в конце 70-х годов расистские высказывания Национального фронта спровоцировали многочисленные вспышки жестокости со стороны скинхэдов в его районе. “Последовали сражения, - говорит Айзекс, - и я порой был втянут в отвратительные дела”.
Одно такое “сражение” произошло, когда старшие друзья Айзекса решили противостоять скинхэдам, которые не давали покоя еврейским детям в месте их встреч, возле местной станции метро. Айзекс, которому тогда было 15 лет, не хотел принимать в этом участия, но все же согласился последовать за друзьями. “Мы схватили палки и кирпичи, и… вдруг из-за угла с визгом тормозов выехали машины, и оттуда повыпрыгивали скинхэды с железными прутьями и цепями. Они выгнали нас и начали преследовать, а когда мы остановились на красный свет, выскочили с цепями из большого старого “Ягуара”. Мы все орали: “Езжай, чёрт побери!”, а парень, который был за рулём, всё повторял: “Но это же машина моей мамы”. Почти никогда, однако, Айзекс не упоминал о том, что он еврей. “Я чувствую себя очень уязвимым, говоря вам это, потому что я английский актер, и я действительно не хочу читать об этом в английской прессе, поскольку это вредит мне, - признаётся он, - но есть ощущение, что Британия может ненавидеть иностранцев. Это относится не только к евреям, а к любому, кто не осознаёт, что такое “английскость”.
Конечно, Англия – чрезвычайно многокультурное общество, и понятие “английский”, – это пережиток, окаменелость, - продолжает он. – Но в результате люди всё же не кричат о том, что они евреи, - не высовываются”. Как и Айзекс, когда он занимается своей актёрской карьерой. “Я не говорю о том, что я еврей”, - признается он. С одной стороны, он считает, что для любого актера важно “быть нейтральным настолько, насколько возможно”. В “Конце романа”, например, он играет священника, и он не хочет, чтобы зрители смотрели и думали: “Какая ирония, этот актёр – еврей”. Про свою роль в “Патриоте” он говорит: “Подозреваю, что в Британской армии в конце 18-го века было не очень много офицеров-евреев”. Он обращает внимание, что “в Америке все жители – иностранного происхождения, будь то американцы еврейского происхождения или итальянского. …Я не религиозный человек, но “очень еврейский”, и для меня быть евреем в Голливуде – всё равно что гора с плеч”.
Хотя родители Айзекса ответили на недружелюбное отношение тем, что эмигрировали в 1988 году вместе с тремя его братьями (двое впоследствии вернулись), актёр поступил по-другому. Когда он начал учиться в Бристольском университете, он говорит, “там было много людей, принадлежавших к высшему обществу, с манерой речи, которую я никогда раньше не слышал, и я чувствовал себя очень странно, будучи евреем из Северного Лондона, - совершенно не в своей тарелке”. Затем он пришёл на репетицию своей первой пьесы, и “я вдруг ощутил, что моё происхождение не имеет значения, как не имеют значения и мой доход, и мой акцент, потому что репетировавшая группа была уже готовой семьей. Я занялся актёрством, пристрастился к нему и играл в пьесах, пьесах и пьесах каждый семестр”. На сцене Айзекс не был аутсайдером. Он чувствовал, что он свой.
После окончания престижной Центральной школы речи и драмы в Лондоне Айзекс начал работать на Британском телевидении, и на протяжении лет ему постоянно предлагали роли. Хотя он утверждает, что был шокирован, когда его действительно взяли на роль, после того как он представил двухминутную сцену на видеокассете режиссеру “Патриота” Роланду Эммериху. Чтобы подготовиться к этой роли, он погрузился в исследования (“В британских школах не изучают Американскую войну за независимость”, - говорит он) и узнал, что реальный Тавингтон - на самом деле подполковник по имени Банастр Тарлетон – был, как и сам Айзекс, третьим из четверых сыновей и родом из Ливерпуля. Тарлетон, известный как Мясник или Кровавый Бэн, явно был довольно странным типом: он возил с собой карту Южной и Северной Каролин и после каждой победы немного увеличивал на ней территорию, которую намеревался объявить своей собственностью после окончания войны. У него также всегда был с собой трактат о полигамии, и он выбрал нескольких жён, которых надеялся содержать в Новом Мире. Эммерих и продюсер Дин Девлин оказались восприимчивыми к исследованию Айзекса и использовали часть обнаруженной им информации для создания образа его героя.
Сегодня голливудская карьера Айзекса, похоже, поднимается на определённую высоту; недавно он был в Сан-Франциско на съёмках фильма “Сладкий ноябрь”, в котором он играет трансвестита – лучшего друга актрисы Шарлиз Терон. Он признаётся, что немного посидел на диете ради роли: “Довольно трудно шагать на высоких каблуках вверх и вниз по холмам Сан-Франциско, чтобы при этом не трещало по швам твое платье с блёстками”, - объясняет он.
Однако, несмотря на постоянную работу и комфортность ощущения себя евреем в Голливуде, Айзекс не собирается переезжать в Лос-Анджелес. Окружающая обстановка очень уж нестабильна, говорит он. “Когда я был здесь на съемках “Армагеддона”, я будто имел ключ от царства, но когда вышел “Солдат”, я ощущал себя прокажённым и в профессиональном, и в социальном плане, - вспоминает он. – Так что я продолжаю жить в Лондоне. Просто мне нужно смотреть в глаза людям, которые знают меня 20 лет”.